Экземпляр в великолепном цельнокожаном владельческом переплёте с золотым художественным тиснением на контрастной кожаной вставке и бинтовом корешке. Крышки украшены симметричными прямолинейными декоративными рамками с ажурными виньетками в уголках. Оригинальные составные форзацы с мотивами геометрического орнамента. Каптал классический шёлковый ручного плетения. Ляссе. Формат: 14,4х20,4х2 см.; XVIII, 310, [II] стр.
За титульным листом на отдельной страничной вклейке помещён портрет А.С.Пушкина в раме. Снизу надпись: Пушкин. С оригинала маслом, приписываемого В.А.Тропинину. Собрание Пушкинского Дома. ( Воспроизводится впервые ). Между стр. 112-113 автопортрет Пушкина. С оригинала, принадлежавшего Б.Л.Модзалевскому. Собрание Пушкинского Дома. ( Воспроизводится впервые ).
Под переплётом сохранены родные издательские художественно оформленные цветные обложки.
Книга посвящена памяти Бориса Львовича Модзалевского.
У этой книги необычная судьба. Составленная признанными мэтрами - исследователями творчества единственного русского гения, книга " Разговоры Пушкина " не печаталась на родине Поэта в период с 1929 по 1991 год. Возможно, отрицательное отношение цензоров-идеологов к изданию совместного труда Сергея Гессена и Льва Модзалевского кроется в его названии. Как это - разговоры Пушкина? Кто их слышал? Кто подтвердит их достоверность? Между тем сами составители сборника и не претендовали на абсолютную точность, справедливо расценивая мемуарный жанр ( а книга собрана на основе воспоминаний о Пушкине его современников ) как субъективный источник сведений. Тем не менее, их сборник чрезвычайно интересен стремлением хотя бы отчасти донести до потомков живую пушкинскую речь.
Итак, устная речь Поэта и попытка её " услышать " через оставленные записи возможных слушателей. У исследователей из Пушкинского Дома было безусловное профессиональное право доверия или недоверия к цитированию Пушкина тем или иным историческим персонажем. Жуковский, Дельвиг, Нащокин - ближайшие друзья и почитатели творчества гения, чьим свидетельствам вполне можно доверять. Второстепенные и третьестепенные современники, догадывающиеся, с кем имеют дело и жаждавшие хоть как-то прикоснуться к личности Пушкина, чтобы остаться, по выражению Набокова, " в его тени ". По большей части предвзятые, их мемуары, следует подвергать сомнению и читать " между строк ". Слушатели из народа, такие как певица-цыганка Татьяна Дементьева, ставшая музой поэта ( " Новый год встретил я с цыганами и Танюшей, настоящей Татьяной-пьяной…" - писал Пушкин Вяземскому в 1831 году ). Их воспоминания вполне правдоподобны.
Таким образом, страницы этой книги по замыслу составителей раскрывают перед читателями некую хронологию жизни и поступков первого Поэта России во всей её счастливой и несчастливой предопределенности. Поэт шутит, читает свои стихи, спорит, возмущается, иронизирует, удивляется, прощается с жизнью, а мы пытаемся вслушаться в его слова, представляя каждый сам себе, как мог звучать этот уникальный голос.
" Проживи Пушкин ещё два года, - писал тот же Набоков, - и у нас была бы его фотография ". Пушкин не дожил до изобретения светописи. Но он оставил после себя больше, чем свое изображение - вечную жизнь в бессмертном Слове. Часть живой пушкинской речи пытались воссоздать Сергей Гессен и Лев Модзалевский.
Очень редкое и красивое издание. Прекрасная сохранность.
Редкость.
